Перейти в режим для слабовидящих   

«Яблочко» с выходом

Школе при Ансамбле народного танца имени Моисеева исполнилось 70 лет.

МАЙЯ КРЫЛОВА

Танцевальным вечером на сцене Концертного зала имени Чайковского было отмечено 70-летие со дня создания школы при Ансамбле народного танца имени Игоря Моисеева. В концерте приняли участие и артисты знаменитого коллектива, и ученики.

Школа при ансамбле родилась на шесть лет позже самого ансамбля. Диву даешься, как умел Игорь Александрович Моисеев противопоставить что-то конструктивное свинцовым мерзостям жизни. Его ансамбль возник в 1937 году, а школа – в разгар войны, в 1943-м. С тех пор, стоически борясь с попытками государства сделать из народного танца идеологический рупор, а потом, в 90-е годы, – с равнодушием больших начальников к судьбе уникального коллектива, Моисеев нашел путь, по которому его преемники идут и сегодня. На сегодняшний день государственного напора, кажется, нет, равнодушия, к счастью, тоже. На юбилейном концерте в честь 70-летия школы объявили, что Москва выделяет юбиляру собственное здание, которого до сих пор не было. Здание находится по адресу Тверская, 30, а значит, в удобной близости от постоянной базы ансамбля в концертном зале имени Чайковского.

Номера концерта, призванного показать весь спектр достижений, хронологически варьировались – от старых советских постановок до сравнительно недавних работ, сделанных уже после кончины Моисеева. Знойная «Арагонская хота», где, отбивая ритмы северной Испании, энергично гремели кастаньетами пары, сменялась мужскими танцами – венгерским «Понтазоо» и азербайджанским «Чабаны». На сцену плавно выплывали танцовщицы, чтобы покорить зал даже и в лезгинке, тем более – в женском «Корейском танце» (с усиленной пластикой рук и кистей) или в русской «Полянке» (сарафанное настроение, юбки в ромашку и махание белым платочком). Виртуозный «Вьетнамский танец с бамбуком», в котором артисты прыгают между быстро сдвигающимися на полу палками, имел успех не меньший, чем переполненная бескозырками и тельняшками флотская сюита «День на корабле», увенчанная неувядающим матросским «Яблочком».

Часто звучавшие на юбилее слова о преемственности школы и ансамбля, об уникальной преподавательской методике, спаивающей воедино прошлое, настоящее и будущее танца, – не праздничная риторика. Моисеев не зря говорил: «Тяготение к искусству – это уже большой вклад в то, чтобы стать артистом». В номере «Дорога к танцу. Класс-концерт», где базовые па русского, украинского и молдавского плясового фольклора демонстрировались учениками школы в чистом виде, без костюмов, была та же выучка, что в театрализованных выступлениях взрослых. Руки в боки, задиристые «ковырялочки» ногами, женские вращения на каблучках, мужские присядки и крутые прыжки (детей в школе учат в том числе и акробатике), покачивания с носка на пятку, щегольские удары сапога о сапог… А когда ученики и артисты танцевали вместе, разница, как правило, ощущалась лишь в возрасте, но не в темпераменте, стиле и умении. Все моисеевцы, от мала до велика, умеют создавать атмосферу перепляса, когда каждый, кажется, жаждет показать «товар лицом» и одновременно умеет влиться в общий ансамбль.

Хореографическая картинка «Футбол», помимо смачного комизма и уютного танцевального «ретро», увлекла публику узнаваемостью стадионной атмосферы. Кроме мяча, ворот и двух команд, тут был суровый, но справедливый судья с желтой карточкой, вертлявый вратарь и не менее шустрый фотограф, два дежурных врача с бдящим милиционером, драка в матче и переход на личности, неизбежная куча-мала, неспортивные попытки подножек и ужас пенальти. Конечно, во многих номерах проглядывали неистребимые следы времени создания. Те, кто хотел, погрязли в определенного рода ностальгии, услышав фрагмент песни «Широка страна моя родная». Но, честно говоря, даже коммунистический «Праздник труда» был, что называется, не о том. Танец, в котором одна группа танцовщиков увлеченно изображает заводские поршни и рычаги, а то и сборный конвейер, а другая – тех, кто на этом конвейере работает, а поршни с рычагами подкручивает и ремонтирует, – даже этот вроде бы насквозь пропагандистский номер, сегодня видится условной сказкой о неведомом рае параллельного мира. Именно так исполняли «Праздник» задорные девушки в красных косынках и бравые парни в синих комбинезонах.

Поэтому на концерте думалось вот о чем. Весь вечер со сцены в зрительный зал лилось настроение артистического единства, некогда подмеченное Майей Плисецкой: у Моисеева артисты «танцуют как один человек, этого нет ни в балетном театре, ни в ансамблях, нет нигде». Слово «единство» тут ключевое, не только в описании танцевальной синхронности. В нашу эпоху усиления национальной разобщенности Ансамбль народных танцев дает пример противоположного толка, и происходит это без трескучих, фальшивых речей о «дружбе народов». И здесь таится ответ на вопрос – «как сегодня относиться к советскому наследию Моисеева». Единственно возможным способом – не искать в них государственную идеологию. Все привязки такого рода – ни при каких обстоятельствах новейшей истории – возврату не подлежат. Что касается упреков в «приукрашивании действительности», слышимых со стороны адептов актуального искусства, то они (упреки) столь же бессмысленны, как проклятия в адрес «тоталитарного» классического балета. Это все равно что требовать критику на злобу дня от Вальса Цветов из «Спящей красавицы». Кстати, суть дела прекрасно понимают на Западе, где даже в советские годы танцы народов СССР пользовались громадным успехом независимо от «холодной войны» и прочих «прелестей» большой политики. Постановки Моисеева с их зачастую буколическим настроением, раздражающим одних и любимым другими, не отсылают – и в принципе не должны отсылать – к буквальности жизни. Да, они рисуют идиллию. Но не лучше ли назвать ее идеалом?

Источник: http://www.newizv.ru/culture/2013-12-03/193498-jablochko-s-vyhodom.html